В первые дни войны люди массово покидали столицу… Кто на машинах а кто-то на бесплатных эвакуционных поездах, люди по 10 и более часов кто стоя, кто сидя на полу все стремились покинуть Киев, где слышны сирены и падали бомбы....
Эвакуационные поезда из Киева отходят забитые, напряженные и тихие. Растерянные, перепуганные дети, нервные животные, утомленные и изможденные люди. Кому-то везет сесть на место, остальные просто падают на пол в проходах и тамбуре. Вещей минимум, но они занимают всё то пространство, что ещё оставалось.
Поезд отъезжает от вокзала и практически сразу в салоне гаснет свет. Со стороны дверей шепотом передают указания: никаких телефонов, яркого света, включенного интернета или, упаси господь, геолокации. Все послушно гасят экраны.
Темно. Тихо. Поезд аккуратно крадется между таких же темных полей и сёл. Где-то замирает, где-то делает резкий рывок.Дети начинают капризничать — мультики, в туалет, конфетку, походить. Походить негде, в туалет-то надо пробираться разве что по воздуху. Но все всё понимают, поджимают ноги, стараются пропускать.
Родители всеми силами как-то успокаивают малышей, но только лишь один конец вагона стихнет — просыпается второй.Проходит час, другой. По нормальному графику уже должны были бы подъезжать к Виннице. Говорят, что в Виннице будем не раньше, чем через два часа, и, возможно, остановки не будет. Кто-то пробует возмутиться, но их быстро зашикивают.
Дети засыпают. Становится жарко и не хватает воздуха. Скучно. Страшно. Хочется пить, но помним, что в туалет не набегаешься.Впереди появляются огни Винницы. Поезд пролетает её без остановки. Следующая потенциальная остановка — Хмельницкий. Когда прибытие — неизвестно.Ползут часы.
Дети просыпаются и всё начинается по кругу. Впереди вновь огни. Поезд замедляется, в салоне включают свет. Все жмурятся, достают телефоны, лезут проверять обстановку.
Прибываем на вокзал. В салоне объявление, что стоянка 5 минут. Часть людей начинает хаотично хватать вещи, детей, котов и пробиваться к выходу. Выскакивают на перрон, но особенно свободней не стало.
Внезапно в тамбур с разбега закидывают огромную клетчатую базарную сумку, за ней ещё две, а потом ещё одну затягивают две женщины. Люди начинают немного бухтеть, мол куда ещё, тут и так развернуться негде, а вы ещё и с сумищами. Им кто-то отвечает, что может там животные, что вы тут это начинаете.Женщины внимания не обращают.
Скупыми, видно уже отточенными движениями, быстро открывают сумки и начинают кидать в руки тех, кто поближе, какие-то пакеты.
— Быстро, передавай дальше, 3 минуты осталось!Люди послушно передают дальше. Одна сумища пуста, за ней ещё две. Люди по салону просыпаются и пытаются понять, что им тут пихают в руки.Одна из женщин громко кричит в салон:
— Дети малые есть?— Есть!— Сколько?
— Где-то 20.Открывает последнюю сумку, вытряхивает из неё пакеты.
— Передайте мамам!И по салону как волной: «передайте мамам, передайте мамам...».Поезд дергается. Одна из женщин быстро хватает пустые сумки, вторая выбрасывает остаток пакетов прямо на пол, и обе выпрыгивают на перрон.
— Люда, вода!В тамбур с размаха закидывают блок воды, за ним ещё один. Поезд тронулся.Люди, как отмерев, начинают открывать пакеты, что там им всунули в руки. В каждом кулёчке: три овсяных печеньки, бутербродик с сыром, бутербродик с маслом и колбасой, яблоко, две шоколадные конфеты, несколько «рачков». В пакетах, что передавали мамам — пара памперсов и три пачки детского питания.
Вновь гаснет свет. В салоне тихо, но шуршат обёртки от конфет, кто-то просит передать воду. Говорят, что дальше Тернополь, но остановки может и не быть.Темный поезд крадётся меж темных полей и сёл.Anastasia Haridzhuk*****На фото поезд из Японии покрашенный в цвета флага Украины в знак солидарности.
А надпись на книге 
